Виктор Мережко - Крот 3. Сага о криминале
– Извини… – Шалва встал. – Мне идти?
Вахтанг тоже вышел из-за стола и неожиданно сказал:
– Я в пустыне Сахара… Понимаешь?
Шалва удивленно и испуганно смотрел на него.
– Один! Кругом выжженная земля, горящий песок и ни души вокруг. Глотка воды не у кого попросить. Был брат… единственный и родной человек, которого я любил и которому доверял… Его убили.
– Клянусь, я найду убийцу.
– Щенок… Убийцу найду я, а ты будешь стоять рядом и смотреть, как я эту суку буду казнить. Я знаю эту суку, давно ее вычислил, но пока не могу схватить за глотку… Схвачу, дай еще немного времени. Поэтому я к тебе так требовательно отношусь. Грохнут меня, останешься ты. Но хочу предупредить – будешь бабой, считай, ты не жилец на этой земле. Это я тебе говорю, твой родственник! – Маргеладзе сильно и коротко ударил в плечо Шалву. – Иди! И помни этот разговор.
Было раннее утро. Алело небо там, где должно было взойти солнце, блестела роса на траве, радостно обменивались песнями птицы.
Антон Крюков и Костя заняли удобное место за зеленым холмиком – метрах в ста от оживленной трассы, – каждый из них держал на изгибе локтя короткоствольный автомат. Они внимательно следили за дорогой.
Внизу, у самой речки, на узкой асфальтированной дороге стояли неказистые, серого цвета «Жигули», ждали хозяев.
– Берем на перекрестный, – на всякий случай предупредил Антон. – Ты в лобовое, я сбоку… Промах исключается.
– Промах исключается принципиально. – Костя поправил очки, подмигнул. – По крайней мере, у меня.
– У меня тоже… – подмигнул в ответ Крюков. – Вот уж не думал, что очкарики могут так кучно класть в очко.
– Очкарики еще не то могут! С нами будь поосторожней.
– Да уж понял… Но сидеть с ночи – это не для слабых. Определенно не для очкариков!
Костя шутливо толкнул Крюкова, оба рассмеялись.
Машины проносились быстро как в одну сторону, так и в другую. «Клиента» видно не было.
– Загулял, видать, сука… – пробормотал Антон. – С телками, видать. Но мы дождемся. Не можем же мы улететь не попрощавшись.
Костя глянул на часы.
– Уже половина пятого… Можем и на самолет опоздать.
– Не опоздаем. До аэропорта здесь каких-нибудь пять километров…
– А может, хрен с ним?
– Это как? – не понял Антон. – Такую сволочь оставить жить? Знаешь, скольких он пустил под мушку? И еще пустит! Не-ет, таких как бешеных волков нужно отстреливать.
Вдруг он напрягся, чуточку поднял голову над кустом, почему-то шепотом сообщил:
– Катит! Красный «мерс» видишь? Он! Без промаха, Костян!
Красный «мерседес» мощно мчался по трассе, с каждой секундой приближаясь к засаде, и когда почти поровнялся с нею, из кустов по нему ударили сразу две очереди.
Автомобиль будто споткнулся, крутанулся вокруг себя, затем встал на дыбы и вдруг полетел с обрыва прямо в сторону стрелявших.
Антон и Костя не убирали пальцев со спусковых крючков, все палили и палили по покореженной машине.
Когда стало понятно, что из «мерседеса» никто уже не выберется, парни побросали в сторону оружие, стянули с рук резиновые перчатки и бросились к «Жигулям».
Двигатель взревел. И лучший представитель отечественного автопрома резво понесся прочь по узкому асфальту.
…Антон и Костя стояли в очереди на регистрацию. До посадки оставалось еще время, женщина за стойкой принимала билеты, паспорта, что-то отмечала в ведомости. Над ее головой висела табличка «Москва. Рейс 5629».
Парни стояли отдельно друг от друга, словно чужие, случайные попутчики.
Шалва сидел на лошадке красиво и привычно, будто в седле и родился. Лошадь, кареглазая, норовистая, не стояла на месте, но умелые руки парня заставляли ее слушаться, подчиняться. Его взгляд остановился на красивой девушке, которая никак не могла справиться со своим жеребцом-красавцем. Она пыталась направить его по дорожке, он уходил в сторону, бил копытами, вскидывал ноги, пытаясь сбросить девушку.
Это была Оксана.
Шалва направил свою лошадь к Оксане, бросил как бы между прочим:
– Как, ручки не устали сдерживать этого дурачка?
Она коротко оглянулась, огрызнулась:
– Ручки не устали. Язык устал отвечать каждому! – Оксана с раздражением дернула своего коня за поводья. – Да стоять же!
– Что, какие-то идиоты пристают?
– Такие как ты.
От оскорбления кровь бросилась в голову молодого кавказца, он едва сдержался и стал выгарцовывать свою лошадь.
С этого момента он уже следил не столько за своей осанкой и выездкой, сколько за соседкой, которая была по-настоящему хорошенькой.
Оксане наконец надоело усмирять коня, она соскочила на землю, повела его к конюхам, стоявшим поодаль.
Шалва тоже решил закончить выездку, вынул из кармана несколько крупных купюр, передал их вместе с поводьями конюху, догнал Оксану.
– Вы меня обидели, – произнес он тихо, шагая рядом.
Она удивленно оглянулась:
– Я? Вас?
– Вы… Меня.
– Простите, не помню.
– Как не помните? Только что назвали меня идиотом.
– Еще раз простите. Попался молодой жеребец, я была не в себе.
Оксана направилась в раздевалку.
Парень остался ждать на выходе с ипподрома. Вертел головой, с интересом изучая паркующиеся машины с состоятельными папиками и их вертлявыми девицами, цокал то ли от удовольствия, то ли от осуждения языком.
Наконец Оксана вышла, забросив сумку за плечи. Шалва встал на ее дороге:
– Хочу познакомиться.
Она с улыбкой смотрела на него.
– А я не хочу.
– Почему?
– Не знакомлюсь на улице.
– Хорошо, не на улице. Зайдем в ресторан.
– С незнакомыми мужчинами в ресторан не хожу.
– Тогда начнем знакомство в машине! – Парень показал на припаркованный рядом «ягуар».
– В машину тем более не сажусь!
Шалва взмахнул руками:
– Но где я тогда могу с вами познакомиться?
Оксана продолжала улыбаться.
– Хорошо… Меня зовут Дуня.
– Дуня? – удивился кавказец. – Колхозное имя.
– Вот видите. – Оксана попыталась обойти его. – Я знала, что вам даже имя не понравится.
Он снова перекрыл ей дорогу.
– Нравится! Все нравится! Имя, лицо, фигура – все нравится. Меня зовут Шалва. Я – грузин.
Она смотрела на него не мигая.
– Что ты хочешь, грузин Шалва?
– Встретиться.
– Зачем?
– Влюбился… У меня никогда не было такой красивой русской девушки.
Она улыбнулась:
– Спасибо.
– Клянусь! Я буду на руках вас носить! Я недавно приехал с Кавказа и совсем здесь один… К дяде приехал. Знаете, кто мой дядя? Он очень знаменитый.
– Кто же ваш знаменитый дядя?
– Маргеладзе! Вахтанг Маргеладзе! Не слышали?
Оксана от неожиданности напряглась, но тут же овладела собой:
– Не слышала.
Шалва даже подпрыгнул:
– Вай! Вы что, девушка? Вы не слышали Вахтанга Маргеладзе?! Самый богатый человек Москвы! И самый мужественный.
– Как интересно, – кокетливо произнесла девушка. – А вы его племянник?
– Племянник. Родной! Так что, сядем в машину? Она отвела его руку.
– Не все сразу. В следующий раз.
– Я умру.
– Постарайтесь этого не делать. Продержитесь до следующего раза.
– Когда?
– Через пару дней. Ресторан «Прага».
Оксана назвала время встречи, развернулась и грациозно зашагала прочь. Шалва смотрел ей вслед, сжимал кулаки и чуть не стонал – девушка ему очень понравилась.
Через несколько кварталов Оксана огляделась, вошла в телефонную будку, опустила карточку, набрала номер.
– Это я… Есть интересная информация. Лучше сегодня. Или завтра. Хорошо, буду ждать… Нет, все хорошо.
Повесила трубку, огляделась и зашагала дальше.
Никитка метался по комнатам, не понимал, что с ним происходит, взывал к помощи:
– Мамочка! Мне плохо! Помоги, мамочка!
Нина в отчаянии бегала за сыном, пыталась удержать его, плакала:
– Что же мне делать, сынок? Чем я могу помочь? Ну скажи мне!
– Укол! Они мне делали укол, и было хорошо! Укол, мама!
– Сейчас, сынок! Сейчас приедет доктор! Потерпи!
– Не могу, мамочка! Не могу! Не хочу жить! Ненавижу! Всех ненавижу! Помоги, мама!
В дверь раздался звонок, Нина оттолкнула охранников, втащила в квартиру немолодого доктора:
– Что-то надо делать, Иван Сергеевич! Помогите! Побыстрее, пожалуйста! Ему плохо!
– Сейчас, милая, сейчас… – Тот принялся торопливо открывать саквояж. – Все понимаю… Мигом.
До слуха доносился плач ребенка.
Иван Сергеевич взял необходимые медикаменты и шприцы, попросил:
– Подождите здесь, Нина Ивановна. Буквально пару минут. Сейчас ему станет легче.
Пантелеева присела за стол, в отчаянии уронила голову на руки.
Никитка затих, и вскоре к Нине вернулся доктор, присел рядышком, погладил руку женщины. Она подняла на него глаза.
